Он совершался по особому, исстари существующему в Москве обычаю: благовест к заутрене начинался с колокольни «Иван Великий» в Кремле; все московские церкви должны были ждать, когда ударит Большой Успенский колокол; на первый удар этого главного московского колокола отзывался колокол Страстного монастыря, затем колокола соборов, и только после этого начинали звон все другие колокольни Москвы. За несоблюдение этих правил, в случае если церковный благовест начался ранее соборного, с провинившихся причтов взыскивался штраф.
На рубеже XIX—XX вв. в Москве начинают выделяться звонари, собирающие на одной колокольне колокола определенного строя и виртуозно исполняющие на них целые музыкальные композиции. Звонарь П.Ф. Гедике, звонивший на колокольне Сретенского монастыря в 1920-х гг., отмечал, что из его «колокольного оркестра нельзя изъять ни одного колокола» (это было бы, по его словам, равносильно тому, как у рояля изъять клавишу). Весь комплект колоколов, собранный и сформированный Гедике, представлял редкий образец колокольного оркестра, на котором виртуозный звонарь мог разрабатывать любую музыкальную тему.
После Октябрьской революции церковный колокольный звон насильственно изгонялся из обиходной жизни. Новые условия давали толчок к развитию концертных форм колокольного музицирования. Колокольный звон обрёл черты, присущие светскому искусству. Особой известностью и популярностью в 1920-х гг. пользовался музыкант-звонарь К.К. Сараджев, звонивший на колокольне церкви Марона Пустынника в Старых Панех (на улице Большая Якиманка) и досконально изучивший московские колокольные звоны и колокола. Слушать его звон горожане специально приезжали из разных концов Москвы. Чрезвычайно интересовался колоколами А.Н. Скрябин. Обертоновый звукоряд большого колокола Собора Богоявления в Елохове имеет своеобразную проекцию в ряде произведений композитора (поэма «К пламени», «Окрылённая поэма», «Поэма томления», ряд сонат, прелюдий, мазурок). «Колокольностью» пронизаны и многие произведения С.В. Рахманинова.
На рубеже 1920—30-х гг. почти все московские колокола были сданы в Рудметаллторг на переплавку. В 1930 колокольные звоны в Москве были официально запрещены. Лишь на нескольких колокольнях сохранились собственные подборы. На них работал старейший звонарь Москвы В.И. Мошков, который донёс до наших дней традиционный московский колокольный звон конца XIX — начала XX вв. и передал это искусство многочисленным ученикам.
С начала 1990-х гг. в Москве началось возрождение колокольных звонов. Колокольни оснащаются главным образом колоколами современного литья или металлическими билами («пластинчатыми» колоколами). Так, церковь Всех Святых бывшего Алексеевского монастыря (Красносельский переулок) полностью оснащена только билами, звон которых благозвучен и практически неотличим от колокольного. Энтузиастом возрождения бил является металлург А.И. Жихарев (изготовленные им била находятся на многих колокольнях московских храмов).
